Рассказ о странном происшествии со средним американцем. Роберт Шекли - Параллельный перевод

Robert Sheckley	Роберт Шекли
THE SHAGGY AVERAGE AMERICAN MAN STORY	Рассказ о странном происшествии со средним американцем
Dear Joey:	Дорогой Джоуи!
You ask me in your letter what can a man do when all of a sudden, through no fault of his own, he finds that there is a bad rap hanging over him which he cannot shake off.	В своем письме вы спрашиваете, что надо делать, если внезапно, из-за собственной дурацкой ошибки, человек оказывается в ситуации, когда над ним нависает опасность грозных неприятностей, избавиться от которых он не может.
You did right in asking me, as your spiritual advisor and guide, to help you in this matter.	Вы поступили совершенно правильно, обратившись ко мне как к своему духовному пастырю и руководителю, чтобы я помог вам в этом деле.
I can sympathize with your feelings, dear friend.	Я полностью разделяю ваши чувства.
Being known far and wide as a double-faced, two-tongued, short-count ripoff artist fit only for the company of cretinous Albanians is indeed an upsetting situation, and I can well understand how it has cut into your business as well as your self-esteem and is threatening to wipe you out entirely.	Приобрести репутацию двуличного, лживого и вороватого мазилы, которого вряд ли примут в свою компанию даже албанские кретины, это действительно тяжело, и я прекрасно понимаю, что подобная ситуация может сильно подорвать ваш бизнес и ваше самоуважение, больше того, она угрожает вам, как члену общества, полнейшим уничтожением.
But that is no reason to do a kamikaze into Mount Shasta with your hang glider, as you threaten in your letter.	Но это не причина для того, чтобы, как вы пишете, стать камикадзе, врезавшись в крутой склон горы Шаста[1] на пикирующем планере.
Joey, no situation is entirely unworkable.	Джоуи, безвыходных ситуаций не бывает.
People have gone through worse bad-rapping than that, and come up smelling like roses.	Другим людям приходилось вылезать и из куда более вонючих дел, нежели ваши, и, выйдя из них, благоухать подобно розам.
For your edification I cite the recent experience of my good friend George Blaxter.	Чтобы просветить вас в этом отношении, я изложу вам недавнее происшествие с моим хорошим другом. Джорджем Блакстером.
I don’t think you ever met George.	Не думаю, чтоб вы встречались с Джорджем.
You were in Goa the year he was in Ibiza, and then you were with that Subud group in Bali when George was with his guru in Isfahan.	Вы были в Гоа в тот год, когда он жил на Ибице, а потом вы с группой Субуда оказались на Бали, тогда как Джордж со своим гуру отправился в Исфахан.
Suffice it to say that George was in London during the events I am about to relate, trying to sell a novel he had just written, and living with Big Karen, who, you may remember, was Larry Shark’s old lady when Larry was playing pedal guitar with Brain Damage at the San Remo Festival.	Важно то, что во время событий, которые я собираюсь живописать, Джордж проживал в Лондоне, пытаясь всучить тамошним издателям свой роман, который только что закончил. В те дни он сожительствовал с Большой Карен, каковая, как вы, может быть, помните, была любовницей Ларри Шарка, когда Ларри играл на электрогитаре в ансамбле «Чокнутых» на фестивале в Сан-Ремо.
Anyhow, George was living low and quiet in a bed-sitter in Fulham when one day a stranger came to his door and introduced himself as a reporter from the Paris Herald Tribune and asked him what his reaction was to the big news.	Так или иначе, но Джордж тихо-мирно поживал в своей меблирашке в Фулхэме, пока в один распрекрасный день у него не появился неизвестный, представившийся ему в качестве репортера парижской «Геральд трибюн».
George hadn’t heard any big news recently, except for the Celtics losing to the Knicks in the NBA playoffs, and he said so.	Гость спросил Джорджа, как тот относится к последней сенсации. Джордж ни о какой последней сенсации понятия не имел, разве что о проигрыше «Кельтов» «Никсам» на розыгрыше кубка НБМ, что он и высказал пришельцу.
“Somebody should have contacted you about this,” the reporter said.	— Но ведь кто-то должен был сообщить вам об этом! — воскликнул репортер.
“In that case, I don’t suppose you know that the Emberson Study Group in Annapolis, Maryland, has recently finished its monumental study updating the averageness concept to fit the present and still-changing demographic and ethnomorphic aspects of our great nation.”	В таком случае, я полагаю, вам неизвестно, что исследовательская группа Эмерсона в Аннаполисе, штат Мэриленд, только что завершила монументальный научный проект по приведению концепции усредненности в соответствие с современными и все еще меняющимися демографическими и этноморфическими аспектами нашей великой нации.
“No one told me about it,” George said.	— Никто мне об этом не говорил, — промычал Джордж.
“Sloppy, very sloppy,” the reporter said.	— Какая небрежность! — воскликнул репортер.
“Well, incidental to the Study, the Emberson Group was asked if they could come up with some actual person who would fit and embody the new parameters of American averageness.	— Что ж, так вот, в связи с этим исследованием, эмерсоновской группе был задан вопрос, не могут ли они назвать реально существующую личность, которая бы точно соответствовала и даже олицетворяла новые параметры современного среднего американца.
The reporters wanted somebody who could be called Mr. Average American Man.	Репортерам нужно было знать, кто именно заслуживает звания Мистера Среднего Американца.
You know how reporters are.”	Вы ж знаете, что за публика эти журналисты!
“But what has this got to do with me?”	— Но какое мне до этого дело?
“It’s really remiss of them not to have notified you,” the reporter said.	— Да, тут действительно допущена грубейшая небрежность, что вы не поставлены в известность, — ответил репортер.
“They fed the question into their computer and turned it loose on their sampling lists, and the computer came up with you.”	— Так вот, этот вопрос был введен в компьютер, который принялся отыскивать возможные соответствия до тех пор, пока наконец не выдал на-гора ваше имя.
“With me?” George said.	— Мое? — несколько удивился Джордж.
“Yes.	— Ага.
They really should have notified you.”	Им следовало немедленно известить вас об этом.
“I’m supposed to be the Average American Man!”	— Меня считают средним американцем?
“That’s what the computer said.”	— Так, во всяком случае, утверждает компьютер.
“But that’s crazy,” George said.	— Но это же полный идиотизм, — возопил Джордж.
“How can I be the Average American Man?	— Как я могу быть средним американцем?
I’m only five foot eight and my name is Blaxter spelled with an ‘l’, and I’m of Armenian and Latvian ancestry and I was born in Ship’s Bottom, New Jersey.	Рост у меня всего 5 футов 8 дюймов, фамилия Блакстер, пишется через «л», а произносится без него, я смешанного армяно-латышского происхождения, а родился в каком-то Шип-Боттоме, что в Нью-Джерси.
What’s that average of, for Chrissakes?	Что ж тут среднего, скажите, ради бога?
They better recheck their results.	Им следовало бы проверить свои расчеты!
What they’re looking for is some Iowa farmboy with blond hair and a Mercury and 2.4 children.”	Им нужен какой-нибудь фермер из Айовы, блондин, подписчик какого-нибудь местного «Меркурия» и с 2,4 ребенка.
“That’s the old, outdated stereotype,” the reporter said.	— Это прежний и давно устаревший стереотип, — ответил репортер.
“America today is composed of racial and ethnic minorities whose sheer ubiquity precludes the possibility of choosing an Anglo-Saxon model.	Сегодняшняя Америка состоит преимущественно из расовых и этнических меньшинств, чья повсеместная распространенность абсолютно исключает выбор англосаксонской модели.
The average man of today has to be unique to be average, if you see what I mean.”	Средний мужчина сегодня должен быть уникален, чтоб стать средним, если вы понимаете, что я хочу сказать.
“Well…what am I supposed to do now?” George asked.	— Ну… и что же я должен делать в этом случае? — спросил Джордж.
The reporter shrugged.	Репортер пожал плечами:
“I suppose you just go on doing whatever average things you were doing before this happened.”	— Предполагаю, вы должны производить те же усредненные действия, которые производили до того, как это с вами случилось.
There was a dearth of interesting news in London at that time, as usual, so the BBC sent a team down to interview George. CBS picked it up for a thirty-second human-interest spot, and George became a celebrity overnight.	В это время в Лондоне, как обычно, ощущалась нехватка сенсаций, а потому Би-би-си направила целую группу сотрудников брать интервью у Джорджа. Си-би-эй сделала его сюжетом для своего тридцатисекундного репортажа, и Джордж за одну ночь превратился в знаменитость.
There were immediate repercussions.	Последствия были незамедлительны.
George’s novel had been tentatively accepted by the venerable British publishing firm of Gratis & Spye.	Роман Джорджа был условно принят знаменитой издательской фирмой «Гратис и Спай».
His editor, Derek Polsonby-Jigger, had been putting George through a few final rewrites and additions and polishes and deletions, saying,	Его редактор Дерек Полсонби-Джиггер протащил Джорджа через уйму читок, переделок, сокращений и улучшений, повторяя:
“It’s just about right, but there’s still something that bothers me and we owe it to ourselves to get it in absolutely top form, don’t we?”	«Теперь все почти хорошо, но кое-какие мелочи меня беспокоят, и мы обязаны довести его до совершенства, не так ли?»
A week after the BBC special, George got his book back with a polite note of rejection.	Через неделю после выхода в эфир программы Би-би-си Джордж получил свою рукопись обратно с вежливым отказом от публикации.
George went down to St. Martin’s Lane and saw Polsonby.	Он отправился на Сент-Мартин-лейн и повидался с Полсонби.
Polsonby was polite but firm.	Тот был вежлив, но тверд.
“There is simply no market over here for books written by average Americans.”	— Видите ли, у нас просто отсутствует рынок для книг, написанных средними американцами.
“But you liked my book!	— Но вам же нравился мой роман!
You were going to publish it!”	Вы собирались его публиковать!
“There was always something about it that bothered me,” Polsonby said.	— Однако в нем всегда присутствовало нечто, беспокоившее меня, — ответил Полсонби.
“Now I know what that something is.”	— И теперь я знаю, что это было.
“Yeah?”	— Ну и…
“Your book lacks uniqueness.	— Вашей книге не хватает уникальности.
It’s just an average American novel.	Это просто средний американский роман.
What else could the average American man write?	А что же еще может написать средний американец?
That’s what the critics would say.	Вот что скажут критики.
Sorry, Blaxter.”	Я очень сожалею, Блакстер.
When George got home, he found Big Karen packing.	Придя домой, Блакстер увидел, что Большая Карен упаковывает свои чемоданы.
“Sorry, George,” she told him, “but I’m afraid it’s all over between us.	— Джордж, — сказала она ему, — боюсь, что между нами все кончено.
My friends are laughing at me.	Мои друзья надо мной смеются.
I’ve been trying for years to prove that I’m unique and special, and then look what happens to me—I hook up with the average American man.”	Я потратила годы на то, чтоб доказать, что уникальна и неповторима, а теперь, видишь, что из этого получилось, — выходит, я путалась со средним американцем!
“But that’s my problem, not yours!”	— Но это ж моя проблема, а не твоя!
“Look, George, the average American man has got to have an average American wife, otherwise he’s not average, right?”	— Слушай, Джордж, средний американец должен быть и женат на средней американке, иначе какой же он, к шуту, средний, верно?
“I never thought about it,” George said.	— Я об этом не задумывался, — признался Джордж.
“Hell, I don’t know.”	— Черт возьми, не знаю, все может быть.
“It makes sense, baby.	— В этом есть резон, малыш.
As long as I’m with you, I’ll just be the average man’s average woman.	Пока я буду с тобой, я всего лишь средняя женщина среднего мужчины.
That’s hard to bear, George, for a creative-thinking female person who is unique and special and has been the old lady of Larry Shark when he was with Brain Damage during the year they got a gold platter for their top-of-the-charts single, All Those Noses.’	А этого творчески мыслящая женщина, уникальная и неповторимая женщина, в прошлом «старуха» Ларри Шарка в его бытность членом ансамбля «Чокнутые» в тот самый год, когда они получили «Золотой диск» за свой сногсшибательный шлягер «Все эти носы», просто перенести не может.
But it’s more than just that.	Но дело не только в этом.
I have to do it for the children.”	Я обязана сделать это ради детей.
“Karen, what are you talking about?	— Карен, о чем ты?
We don’t have any children.”	У нас нет никаких детей!
“Not yet.	— Пока нет.
But when we did, they’d just be average kids.	Но когда будут, это будут средние американские дети.
I don’t think I could bear that.	Не думаю, что я перенесу такое!
What mother could?	Да и никакая мать не сможет.
I’m going to go away, change my name, and start all over.	Я ухожу, меняю фамилию и имя и начинаю с нуля.
Good luck, George.”	Прощай, Джордж.
After that, George’s life began to fall apart with considerable speed and dexterity.	После этого жизнь Джорджа начала рушиться с необычайной быстротой и фундаментальностью.
He began to get a little wiggy; he thought people were laughing at him behind his back, and of course it didn’t help his paranoia any to find out that they actually were.	Он слегка повредился в уме. Ему казалось, что люди, смеющиеся за его спиной, смеются именно над ним, а это, ясное дело, ничуть не содействовало излечению его психоза, даже если выяснялось, что они смеются по другому поводу.
He took to wearing long black overcoats and sunglasses and dodging in and out of doorways and sitting in cafes with a newspaper in front of his average face.	Он стал носить длинные черные пальто, черные очки, он оглядывался, входя и выходя из дверей, а в кафе сидел, закрывая газетой свое усредненное американское лицо.
Finally he fled England, leaving behind him the sneers of his onetime friends.	Наконец Джордж бежал из Англии, оставив позади презрительные ухмылки былых друзей.
He was bad-rapped but good. And he couldn’t even take refuge in any of the places he knew: Goa, Ibiza, Malibu, Poona, Anacapri, Ios, or Marrakesh.	Теперь он не мог найти убежища в тех местах, где бывал раньше — в Гоа, на Ибице, в Пуне, Анапри, Иосе или в Марракеше.
He had erstwhile friends in all those places who would laugh at him behind his back.	Во всех этих местах у него были друзья, которые обязательно станут хихикать за его спиной.
In his desperation he exiled himself to the most unhip and unlikely place he could think of: Nice, France. There he quickly became an average bum.	В отчаянии он отправился в изгнание в самое невероятное и невообразимое из всех мест, какое только мог придумать, — в Ниццу, Франция.
Now stick with me, Joey, while we transition to several months later.	А теперь держитесь, Джоуи, мы сразу пропускаем несколько месяцев.
It is February in Nice.	Февраль в Ницце.
A cold wind is whipping down off the Alps, and the palm trees along the Boulevard des Anglais look like they’re ready to pack up their fronds and go back to Africa.	Холодный ветер дует с Альп, и пальмы на Bouleward des Anglais[2] выглядят так, будто собираются сложить свою листву в чемоданы и вернуться в Африку.
George is lying on an unmade bed in his hotel, Les Grandes Meules. It is a suicide-class hotel.	Джордж лежит на давно не прибиравшейся кровати в своем отеле «Les Grandes Meules».[3] Излюбленный приют самоубийц.
It looks like warehouse storage space in Mongolia, only not so cheerful.	Выглядит как склад в Монголии, только куда мрачнее.
There is a knock on the door.	Стук в дверь.
George opens it.	Джордж открывает.
A beautiful young woman comes in and asks him if he is the famous George Blaxter, Average American Man.	Входит восхитительная женщина и спрашивает, не он ли знаменитый Джордж Блакстер, Средний Американец.
George says that he is, and braces himself for the latest insult that a cruel and unthinking world is about to lay on him.	Джордж отвечает, что так оно и есть, готовя себя к тому новому оскорблению, которое этот жестокий и беззаботный мир собирается ему нанести.
“I’m Jackie,” she says.	— Я — Джекки, — говорит она ему.
“I’m from New York, but I’m vacationing in Paris.”	— Из Нью-Йорка, но сейчас отдыхаю в Париже.
“Huh,” George says.	— Хм-м, — отвечает Джордж.
“I took off a few days to look you up,” she says.	— Решила потратить несколько дней, чтоб взглянуть на вас, — продолжает она.
“I heard you were here.”	— Узнала, будто вы тут.
“Well, what can I do for you?	— Ну, и чем могу быть полезен?
Another interview?	Еще одно интервью?
Further adventure of the Average Man?”	Последние приключения Среднего Мужчины?
“No, nothing like that…I was afraid this might get a little uptight. Have you got a drink?”	— Нет, нет, ничего подобного! Однако, боюсь, я немного нервничаю… Нет ли у вас чего-нибудь выпить?
George was so deep into confusion and self-hatred in those days that he was drinking absinthe even though he hated the stuff.	В эти дни Джордж погрузился в такие глубины самоедства и отвращения к себе, что перешел на абсент, хотя и ненавидел его всей душой.
He poured Jackie a drink.	Он налил Джекки стаканчик.
“Okay,” she said,	— О’кей, — сказала она.
“I might as well get down to business.”	— Пожалуй, лучше сразу перейти к делу.
“Let’s hear it,” George said grimly.	— Что ж, послушаем, — мрачно отозвался Джордж.
“George,” she said, “did you know that in Paris there is a platinum bar exactly one meter long?”	— Джордж, — сказала она, — вам известно, что в Париже есть платиновый брус длиной точно в один метр?
George just stared at her.	Джордж в изумлении уставился на нее.
“That platinum meter,” she said, “is the standard for all the other meters in the world.	— Этот платиновый метр, — продолжала она, — является эталоном для всех остальных метров в мире.
If you want to find out if your meter is the right length, you take it to Paris and measure it against their meter.	Если вы хотите узнать, правилен ли ваш метр, вы везете его в Париж и сравниваете с их метром.
I’m simplifying, but do you see what I mean?”	Я упрощаю, конечно, но вы понимаете, к чему я это говорю?
“No,” Blaxter said.	— Нет, — ответил Джордж.
“That platinum meter in Paris was arrived at by international agreement.	— Этот платиновый метр в Париже был изготовлен по международному соглашению.
Everyone compared meters and averaged them out.	Все страны сравнили свои метры и вывели среднюю величину.
The average of all those meters became the standard meter.	Эта средняя величина и стала стандартным метром.
Are you getting it now?”	Понимаете теперь?
“You want to hire me to steal this meter?”	— Вы хотите нанять меня, чтоб я украл для вас этот метр?
She shook her head impatiently.	Она нетерпеливо качнула головой:
“Look, George, we’re both grown-up adult persons and we can speak about sex without embarrassment, can’t we?”	— Послушайте, Джордж, мы с вами взрослые люди и можем говорить о сексе, не ощущая неловкости, правда?
George sat up straight.	Джордж выпрямился.
For the first time his eyes began tracking.	В первый раз за все время в его глазах появилось осмысленное выражение.
“The fact is,” Jackie said. “I’ve been having a pretty lousy time of it in my relationships over the past few years, and my analyst, Dr.	— Дело в том, — говорила Джекки, — что за последние несколько лет я испытала уйму разочарований в моих отношениях с мужчинами.
Decathlon, tells me it’s because of my innate masochism, which converts everything I do into drek.	Мой психоаналитик доктор Декатлон — говорит, что все это из-за моего врожденного мазохизма, который превращает все, что я делаю, в сплошное дерьмо.
That’s his opinion.	Таково его мнение.
Personally, I think I’ve just been running a bad streak.	Лично же я полагаю, что мне просто не везет.
But I don’t really know, and it’s important for me to find out.	Правда, я в этом не уверена, и для меня крайне важно узнать, так ли это на самом деле.
If I’m sick in the head, I ought to stay in treatment so that someday I’ll be able to enjoy myself in bed.	Если у меня мозги набекрень, мне придется пройти курс лечения, чтоб потом получать полное удовольствие в постели.
But if he’s wrong, I’m wasting my time and a hell of a lot of money.”	Если же врач ошибается, то я с ним даром теряю время и к тому же немалые деньги.
“I think I’m starting to get it,” George said.	— Мне кажется, я начинаю понимать, — протянул Джордж.
“The problem is, how is a girl to know whether her bad trips are her own fault or the result of the hangups of the guys she’s been going with?	— Проблема в том, каким образом девушка может выяснить, являются ли ее неудачи следствием собственной неполноценности или мандража у парней, с которыми она имела дело?
There’s no standard of comparison, no sexual unit, no way to experience truly average American sexual performance, no platinum meter against which to compare all of the other meters in the world.”	Стандарта для сравнения нет, нет специального сексоизмерителя, нет способов оценить истинно усредненное сексуальное поведение американца, нет платинового метра, с которым можно сравнить все прочие метры мира…
It broke over George then, like a wave of sunlight and understanding.	И тогда Джорджа как бы озарило сияние солнечных лучей, и все стало для него яснее ясного.
“I,” he said, “am the standard of American male sexual averageness.”	— Я, — возопил он, — я — средняя величина американской мужской сексуальности!
“Baby, you’re a unique platinum bar exactly one meter in length and there’s nothing else like you in the whole world.	— Детка, ты — уникальный платиновый брус точно метр длиной, и в мире нет ничего равного тебе!
Come here, my fool, and show me what the average sexual experience is really like.”	Иди ко мне, мой дурашка, и покажи мне, что такое настоящий средний сексуальный опыт!
Well, word got around, because girls tell these things to other girls.	Ну, вот так и разнеслась слава Джорджа, ибо девушки вечно делятся своими секретами друг с другом.
And many women heard about it, and of those who heard about it, enough were interested in checking it out that George soon found his time fully and pleasurably occupied beyond his wildest dreams.	И множество женщин узнали об этом, а услышанное заставило их заинтересоваться возможностью сравнения, так что вскоре у Джорджа совсем не осталось свободного времени и его жизнь оказалась так плотно и божественно заполнена, что подобное ему не только не снилось, но даже в самых смелых мечтах не могло быть воображено.
They came to him in unending streams, Americans at first, but then many nationalities, having heard of him via the underground interglobal feminine sex-information linkup.	Бесконечным потоком к нему сначала шли американки, а потом дамы всех национальностей, узнавшие о нем с помощью подпольной глобальной женской сексуальной информационной сети.
He got uncertain Spaniards, dubious Danes, insecure Sudanese, womankind from all over, drawn to him like moths to a flame or like motes of dust in water swirling down a drain in a clockwise direction in the northern hemisphere.	К нему приходили неудовлетворенные испанки, сомневающиеся датчанки, беззащитные суданки, женщины отовсюду летели к нему, как мошки на свет лампы или как пылинки, увлекаемые в сточную трубу течением по часовой стрелке (в Северном полушарии).
And it was all good, at worst, and indescribable at best.	В худшем случае все было хорошо, а в лучшем — неописуемо прекрасно.
Blaxter is independently wealthy now, thanks to the gifts pressed on him by grateful female admirers of all nations, types, shapes, and colors.	Теперь Блакстер независим и богат — благодаря дарам, подносимым ему благодарными дамами-обожательницами всех национальностей, типов, форм и цветов.
He lives in a fantastic villa high above Cap Ferrat, given by a grateful French government in recognition of his special talents and great importance as a tourist attraction.	Он живет в великолепной вилле, подаренной ему французским правительством в знак признания его исключительных талантов и огромных заслуг в деле развития туризма.
He leads a life of luxury and independence, and refuses to cooperate with researchers who want to study him and write books with titles like The Averageness Concept in Modern American Sexuality.	Он живет в роскоши и совершенно независим; он категорически отказывается иметь дело с исследователями, желающими изучать его феномен, чтоб писать книги под названием «концепция усредненности в современной американской сексуальности».
Blaxter doesn’t need them.	Блакстер в этом не нуждается.
They would only cramp his style.	Чего доброго, они навредят его стилю.
He leads his life.	Он живет своей собственной жизнью.
And he tells me that late at night, when the last smiling face has departed, he sits back in his enormous easy chair, pours himself a fine burgundy, and considers the paradox: his so-called averageness has made him the front-runner of most, if not all, American males in several of life’s most important and fun areas.	Как-то он поведал мне, что по ночам, когда последняя дама, радостно улыбаясь, покидает его, он садится в огромное глубокое кресло, наливает стакан старого бургундского и обдумывает парадокс: его общеизвестная усредненность превратила его в чемпиона среди большинства, если не всех американских мужчин, сразу в нескольких жизненно важных и приятнейших областях.
Being average has blessed his life with uncountable advantages.	То, что он оказался средним, дало ему возможность обогатить свою жизнь бесчисленными преимуществами.
He is a platinum bar sitting happily in its glass case, and he would never go back to being simply unique, like the rest of the human race.	Он — платиновый эталон, счастливо проживающий в хрустальном ящике, и он никогда не вернется к тому, чтобы быть просто уникальным, как все остальные экземпляры человеческой расы.
This is the bliss that averageness has brought him: The curse that he could not shake off is now the gift that he can never lose.	Быть средним — залог счастья. Проклятие, от которого он когда-то не мог избавиться, стало даром, который он никогда не потеряет.
Touching, isn’t it?	Трогательно, не правда ли?
So you see, Joey, what I’m trying to tell you is that apparent liabilities can be converted into solid assets.	Как видите, Джоуи, я постарался показать вам, что очевидные убытки могут быть превращены в солидные доходы.
How this rule can apply in your own particular case should be obvious.	Как применить это правило к вашему случаю — тоже очевидно.
In case it isn’t, feel free to write to me again, enclosing the usual payment for use of my head, and I will be glad to tell you how being known far and wide as a lousy ripoff shortchange goniff (and a lousy lay, in case you hadn’t heard) can be worked to your considerable advantage.	Если вы этого не понимаете, то напишите мне новое письмо с приложением обычного чека за эксплуатацию моих мозговых извилин, и я с удовольствием сообщу вам, каким способом можно, будучи известным как паршивый кусок мелкого ганифа[4] и еще к тому же как никудышный любовник, на случай, если вы еще этого не слыхали, воспользоваться всем этим в ваших собственных интересах.
Yours in Peace, Andy the Answer Man	Всегда ваш Энди — человек, отвечающий на все вопросы.